Природа, преображенная редкой художественной чуткостью, взрывается на полотнах Екатерины Bорона множеством всевозможных оттенков света и благодаря утонченной красоте знака и цвета открывает свою глубокую духовную суть.
Вода как начало жизни проявляется в бесконечных хроматических и ярких вариациях: морская прозрачность и темные потоки, изображающие текучие скелеты, прихотливые струи фонтанов (символизирующие «принужденное бытие воды в городе»), бег воды в реке или в канале под монументальными мостами, кипение водопадов, зимой превращающихся в ледяные кристаллы, загадочная тишина прудов и водоворот океанских волн, под которыми переливаются другие разноцветные водовороты из рыб. Екатерина Ворона мастерски улавливает эти плещущиеся создания: блеск чешуи, барочность движений, первозданную энергию.
Лейтмотивом творчества молодой московской художницы выступает водная стихия, а также пейзаж с фигурами, однако в последних полотнах она демонстрирует интересную эволюцию, более свободную манеру, близкую к неформальному искусству, оставаясь все-таки верной своему начальному зову. Это стало особенно заметно при переходе от работы на пленэре к работе над картиной в мастерской. Теперь еще сильнее ощущается «влияние самого абстрактного из видов искусства — музыки».
Часто творения художников ассоциируются с вдохновением «без правил», внезапным и почти молниеносным. На самом деле все не так просто, и это становится очевидным, когда погружаешься в творческий мир Екатерины, которая часто форму и цвет сопровождает небанальными размышлениями. Чувствуется, что живопись и связанное с ней эмоциональное напряжение являются для нее настоящим смыслом жизни.
Созидание затрагивает многие персональные аспекты этого живописца, этой романтической личности с глубокой и сложной душой, питаемой любовью к прекрасному и культурой. Первая ассоциация, подчеркиваемая сaмой Екатериной — это музыка (отсюда многие названия: «Экспрoмт», «Lento con gran espressione», 2014; «Музыка вечера», 2015), здесь же берет начало ее дерзновенная мечта «создать произведение по силе воз- действия достойное великих музыкальных образцов». Обе эти артистические формы так близки ей, как будто в них проявляется интимное единство ее существа. «Цвет, как и тональность в музыке, глубоко символичен. К примеру, И. С. Бах в «Хорошо темперированном клавире» интерпретировал религиозно-философское содержание в определенных тональностях, ассоциативно связав прелюдию и фугу c-dur (1 том) с циклом «Благовещенье», а прелюдия и фуга fis-moll (2 том) ассоциируется с «Тайной вечерей» и так далее».
Цвет на полотнах художницы, особенно выполненных в трудной и не часто встречающейся пастельной технике, из которой она умеет извлекать необыкновенную прозрачность и нежность, наполнен звучанием и оттенками, всегда разными, как ноты музыкальной партитуры. Начинается с ясных кристальных нот таких работ, как «Летний сон» (2015), приходя к бурной и глубокой музыкальности «Ноктюрна» и к теплым тонам «Золотой радуги» (2014) или к изменчиво переливающемуся «Отблеску карнавала» (2015).
Эта последняя работа предлагает нам посредством ракурса в стиле японской живописи (используемого также в другом венецианском полотне — «Гранд Канал» и в «Летнем вечере на Краснопресненской набережной», 2009) несравненный и насыщенный ночной вид, где не гондолы, хотя и присутствующие, заполняют ведуту, как обычно случается на холстах такого типа.
Действующим же лицом работы и альтер эго города на лагуне является вода со своими бесконечными отблесками, дрожанием и колебанием, заключающая в себе красоту и таинственность Венеции. Театр жизни, в котором художник становится «зрителем и режиссером», здесь материализуется во всем своем поэтическом великолепии.
Если живопись художественно трансформирует реальность, то ночь является идеальным временем для такого преображения. Не случайно Екатерина Ворона посвящает ей несколько вдохновенных стихов: «Ноктюрн — ночная мелодия, сумеречная песнь, рожденная / когда-то предрассветной молитвой. / Ночь — время мета- морфоз пространства и времени».
«Ноктюрн», «Ночь. Сияниe», «Ночь. Притихло», «Party» (все 2013) звучат единой симфонией, где благодаря различной тональности отражается не только свет, но прежде всего эмоции и состояние души, магия Вселенной. Однако для Екатерины Ворона, такой внимательной к окружающей ее красоте, прежде всего России, но и другой, встреченной и пережитой ею во время путешествий («Утро Taиландa. Лотoс», 2008; «Утренняя мелодия. Вилла Боргезе», 2012; «Гранд Канал», «Золото Вены», «Сакура», 2015), суть искусства заключается в соз- дании другой, «невидимой» реальности. Это может показаться парадоксом, ведь тот, кто смотрит, кто захвачен блеском, смешением цветов, гармонией линий и света, атмосферой картин художника, узнаёт все, что видит на холсте или на бумаге, чувствуя себя соучастником. Taкой результат слияния зрителя и творца произведения оказывается непосредственным и естественным благодаря эмоциональной и творческой свободе, выраженной в живописи Екатерины Ворона.
Если темы, затрагиваемые ею, связаны прежде всего с природой, диалогом с нею, не прерываемым даже в таком мегаполисе, как Москва («Ветер, воздух, кусочек неба в окне, все для меня природа, вдохновляющая меня и объединяющая меня с миром»), то полотна, над которыми она неустанно работает, вовлекают ее наиболее интимную сферу и являются постоянным диалогом с душой, никогда не смиряющейся, потому что она всегда находится в поисках совершенства и духовности. Природный дар делает Екатерину зрелым и чутким художником, и она переживает его в двойственной манере, почти дихотомически, боясь «не быть на уровне этого дара», воспринимая каждую новую работу как вызов. В результате она оказывается лицом к лицу cо жгучим материалом своего вдохновения, которое ведет ее к продолжению, символизирующемуся непрерывным волнообразным движением. В живописи Екатерины Ворона это не волна в изящной графической манере Хокусая, а скорее океанская мощь из романа Германа Мелвилла «Моби Дик» с превосходным романтизмом завораживающей сущности, иногда тревожной и всегда магической.
Работы «более фигуративные», такие как «Вертолет» (2014), «Наперегонки» и «Раздвигая волну» (обе 2015), изображают человеческую фигуру во взаимодействии с морской стихией. Мне доставляет удовольствие воображать, что Екатерина, рисуя на этих полотнах насыщенной красоты и красок своего сына, занятого беззаботными играми среди волн, на самом деле соединила две любви и материализовала через стихию, так часто изучавшуюся и нарисованную, собственное вдохновение, ласкаемое и питаемое водой в ее таинственных и загадочных глубинах, в ее непрерывном движении.
